Перстень с поля Куликова... Хроники шести судеб [2-е изд., доп.] - Валентин Осипович Осипов

Загадка «К Я-у»

Журнал «Московский телеграф», затеянный в 1825 году Николаем Полевым, стал новым литературным пристанищем Степана Нечаева. Журнал быстро приобрел добрую славу. Даже разборчивый Пушкин сразу уловил значимость нового издания и расценил его высоко: «одним из лучших наших журналов». Полевой хорошо известен декабристам — входил с Дельвигом в продекабристскую группировку Вольного общества любителей российской словесности. Правда, в 1823 году отошел от общества, но продолжал слыть — по справедливости — деятелем передовых для своего времени взглядов.

Печататься у него лестно, хотя, как дальше узнаем, очень небезопасно. Это потому, что у журнала скверная — политически — репутация. Возмездие пришло в 1834 году. Николай I прикрыл журнал.

Нечаев между тем отдает Полевому еще одно свое «кавказское» стихотворение. С загадкою оно, правда, оказалось. В журнале, в одиннадцатом номере, где помещено, его название читается так — «К Я-у». Не могу удержаться, чтобы вновь не сказать — вериги загадок прочно оплетают биографию Нечаева.

Но вдруг в самих стихах, как иной раз случается, отгадка?

Кавказских рыцарей краса,

Пустыни просвещенный житель!

Ты не одним врагам гроза, —

Судьбы самой ты победитель.

Как богатырскою пятой

Вражду черкеса попираешь,

Так неприступною душой

Тоску изгнанья презираешь.

Герой-мудрец! Ты искупил

Двойной ценой венец героя:

В бедах покой свой сохранил,

И щит был общего покоя.

Нет в тексте видимого ответа. Но исследователи все-таки установили личность того, кому посвящены стихи.

Это Александр Иванович Якубович. Нечаеву надо было обладать мужеством, чтобы так воспеть этого человека. Еще до того, как все узнали — одни с негодованием, другие с благоговейным почтением — о том, что Якубович участник декабристского восстания, его имя постоянно на устах. Кто о нем только одно — «типичный бретер». Кто — с полным уважением. Денис Давыдов, к примеру, называет его «богатырем философом». Бестужев знает о частых на Якубовича нападках и заступается, пишет Рылееву: «Главная моя утеха — Якубович. Ты его полюбишь, его напрасно много бранят».

Полевой дорожил сотрудничеством с Нечаевым. В первом номере за 1825 год помещает свое «Обозрение Русской Литературы в 1824 году». В ней во вступительном перечислении — с похвалой — имя Нечаева: «Все известные наши поэты кн. Вяземский, Баратынский, Ф. Н. Глинка, Мансуров, Рылеев, Плетнев, Кюхельбекер, Олин, Нечаев, Воейков, Дельвиг, А. Е. Измайлов…» В почетном перечне имя нашего героя! В этом же обзоре восторженно пишется о Пушкине и очень высоко оценивается новаторство «Горя от ума». Поддержан и продекабристский журнал «Соревнователь Благотворения и Просвещения». Эти факты к тому, чтобы показать, какой в целом представлял Полевой современную ему литературу.

…1825 год подходил к концу. «Полярной звезде» было предуготовано перестать выпускаться.

Причина одна — Северное общество не оставляло для соредакторов ни времени, ни сил на заботы о любимом детище. В марте задуман последний, прощальный выпуск. Решено этот выпуск назвать «Звездочкой». В начале декабря — того самого декабря! — альманах сдан в типографию. К 14 декабря отпечатано 80 страниц…

Случись ему выйти, читатель увидел бы в нем дважды имя Нечаева — под стихотворениями «К сестре» и «К Лиодору».

Читаю первое. Вроде бы ничего особенного.

И по строкам «К Лиодору» глаз тоже совсем легко скользит — не за что зацепиться. Однако, однако… Возвращаюсь к чтению, и тогда в чащобе архаики улавливаю совсем не проходные, не случайные для общественных забот автора связи и обстоятельства. Казалось бы, что нового в идее нравоучительного обращения к юноше, который в тщете суетных поисков некоего блаженства попадает в безысходное положение — в лабиринт (дедал — так именуется Нечаевым это мифологическое сооружение по имени ее строителя легендарного Дедала, исходя из фразеологии тех лет):

Кто ринулся в дедал пременчивых желаний

И совести отверг спасительную нить, —

Брегись, чудовище неистовых алканий

Его готово поглотить…

Из темной бездны нет исхода!

Прости, прости навек, надежда и свобода!

Ключ к главной идее нечаевского замысла, догадываюсь, в последней строчке. Назидание отвергнуть суетность обыденных желаний ради достижения главного — свободы — все это вполне в духе заповедей Союза Благоденствия. В одной из статей его Законоположения так и говорилось: «Не тщеславие или иное какое побуждение, но стремление к общему благоденствию им (Союзом. — В. О.) руководствует».

Как же непрост, выходит, Нечаев и тогда, когда упрятывает — тщательно — свои назидания и наставления, свои декабристские воззрения в древнегреческие иносказания.

С кем соседствует Нечаев в прощальных трудах печатных Рылеева и Бестужева? С Пушкиным — отрывок из «Евгения Онегина». С Бестужевым — рассказ «Кровь за кровь», что наполнен, как считают исследователи, негодующе-пристрастным отношением к самовластию. Со стихами Козлова, посвященными Зинаиде Волконской. Еще поэзия — Н. Языкова, П. Вяземского, Е. Баратынского, Д. Ознобишина, В. Пушкина…

«Звездочка» повторила судьбу своих издателей — была сослана, как Бестужев, и казнена, как Рылеев. Сперва отпечатанные листы засунули в тюки и свалили на долгие десятилетия в кладовые Главного дворцового штаба. Затем в 1861 году тюки сожгли. Всего на год пережил альманах одного из своих авторов — Нечаева. Остались для истории — чудом — два неполных экземпляра.

От декабря к июлю…

Год 1825-й. Восстают солдаты на Украине. Проходит съезд декабристского «Общества объединенных славян». Вышли в свет «Думы» и «Войнаровский» Рылеева — они изданы в Москве. Нечаев имел к поэме «Войнаровский» некоторое, как отметил Рылеев, отношение. Учреждается секретный комитет по делам о раскольниках (не пропустим этого факта в преддверии следующей главы). В Петербурге конференция европейских держав обсуждает греческий вопрос. Нечаев писал о восставших греках. В Италии судят за принадлежность к обществу карбонариев. В Америке Оуэн в тщете утопических мечтаний основывает коммунистическую колонию. Не под влиянием ли этого утописта пишется Нечаевым утопическая фантазия в стихах? Умирает Сен-Симон…

Год подходит к концу. Еще никто, однако, не знал, какой великой славой и какими обильными страданиями войдет декабрь в историю. В обыкновенных, привычных, видать, заботах протекал очередной — 33-й по счету от рождения — год и для Нечаева. Полевой наседает — просит отныне, после прекращения «Полярной звезды», все написанное отдавать только ему.

Писалось мало. Потому, как догадываюсь, отдает и публикует неоконченное — «Отрывки из Путевых Записок о Юго-Восточной России». Это записки о Кавказе, на этот раз в прозе. Нечаев рассказывает об образе жизни, быте, утвари, одежде, оружии народов